Неточные совпадения
— Для серьезной оценки этой книги нужно, разумеется, прочитать всю ее, — медленно начал он, следя за узорами дыма папиросы и с
трудом думая о том, что говорит. — Мне кажется — она более полемична, чем следовало бы. Ее идеи требуют… философского спокойствия. И не таких острых формулировок…
Автор…
Но явилась помощь, — в школу неожиданно приехал епископ Хрисанф [Епископ Хрисанф —
автор известного трехтомного
труда — «Религии древнего мира», статьи — «Египетский метампсихоз», а также публицистической статьи — «О браке и женщине». Эта статья, в юности прочитанная мною, произвела на меня сильное впечатление. Кажется, я неверно привел титул ее. Напечатана в каком-то богословском журнале семидесятых годов. (Комментарий М. Горького.)], похожий на колдуна и, помнится, горбатый.
Если судить по данным подворной описи, собранным смотрителем поселений, то можно прийти к выводу, что все три Арково в короткий срок своего существования значительно преуспели в сельском хозяйстве; недаром один анонимный
автор пишет про здешнее земледелие: «
Труд этот с избытком вознаграждается благодаря почвенным условиям этой местности, которые весьма благоприятны для земледелия, что сказывается в силе лесной и луговой растительности».
—
Труд, на который я, — продолжал молодой
автор, пожимая плечами, — посвятил три года. Все документы, акты, договоры, — все были мною собраны и все прочтены. Я ничего себе не позволил пропустить, и, конечно, всего этого вышло, быть может, листов на восемь печатных.
Какая разница ты: когда, расширяся шумящими крылами, будешь летать под облаками, мне придется утешаться только тем, что в массе человеческих
трудов есть капля и моего меда, […струны вещие баянов — в третьей песне поэмы «Руслан и Людмила» А.С. Пушкина: «И струны громкие Баянов…»…расширяся шумящими крылами… летать под облаками… капля и моего меда — в басне И.А. Крылова «Орел и Пчела»:] как говорит твой любимый
автор.
Все они ответили ему без замедления и в весьма лестных выражениях отзывались о капитальности
труда и о красноречии
автора, но находили вместе с тем, что для обнародования подобного рода историй не пришло еще время.
«Много ораторов и писателей, — говорит
автор, — восстали против такого положения и старались доказать несправедливость непротивления и по здравому смыслу и по писанию; и это совершенно естественно, и во многих случаях эти писатели правы, — правы в отношении к лицам, которые, отказываясь от
трудов военной службы, не отказываются от выгод, получаемых ими от правительств, но — не правы но отношению самого принципа «непротивления».
Труды его об Иисусе Христе использовались в борьбе с официальной церковью.], Бюхнера [Бюхнер, Людвиг (1824—1899) — немецкий физиолог, один из представителей вульгарного материализма,
автор книги «Сила и материя...
Какою бы эрудицией ни изумлял, например,
автор"Исследования о Чурилке", но ежели читатель возьмет на себя
труд проникнуть в самые глубины собранного им драгоценного матерьяла, то на дне оных он, несомненно, увидит отметчика-пенкоснимателя.
Но ученые с русскими фамилиями до сих пор как-то обходят своим благосклонным вниманием Чусовую, и если мы что-нибудь знаем о ней, то исключительно благодаря кропотливым исследованиям любознательных иноземцев — Р.И. Мурчисона, [Мурчисон Родерик Импий (1792–1871) — английский геолог,
автор капитального
труда по геологии России «Геологическое описание Европейской России и хребта Уральского».
В конце же «Введения» (стр. LXXXVII), определяя значение собственного
труда,
автор говорит: «Я старался изобразить Петра в таком виде, как он был на самом деле, не скрывая его слабостей, не приписывая ему небывалых достоинств, вместе с тем во всей полноте его несомненного величия».
Но и эти события были бы, конечно, изложены иначе, если бы
автор не руководствовался по преимуществу биографическим интересом и мыслью о государственном значении Петра для возвышения славы России, — а захотел бы придать своему
труду более широкое значение.
Автор посмотрел на свой
труд более с биографической, нежели с общеисторической точки зрения.
Из сравнения обоих мест очевидно, что сам
автор смотрит на свое произведение как на
труд преимущественно биографический, оставляя в стороне все высшие философско-исторические соображения.
Этот тон возмущал Бенни, и мне кажется, что такое посвящение в самом деле довольно любопытно как для современников
автора, так, особенно, для будущего историка литературы нашего времени, который по достоинству оценит искренность литературных
трудов этого любопытного писателя и прозорливость «снисхождения, одобрявшего недостоинства трудившегося».
Загоскин, с таким блестящим успехом начавший писать стихи, хотя они стоили ему неимоверных
трудов, заслуживший общие единодушные похвалы за свою комедию в одном действии под названием «Урок холостым, или Наследники» [После блестящего успеха этой комедии на сцене, когда все приятели с искренней радостью обнимали и поздравляли Загоскина с торжеством, добродушный
автор, упоенный единодушным восторгом, обняв каждого так крепко, что тщедушному Писареву были невтерпеж такие объятия, сказал ему: «Ну-ка, душенька, напиши-ка эпиграмму на моих „Наследников“!» — «А почему же нет», — отвечал Писарев и через минуту сказал следующие четыре стиха...
Есть
авторы, которые сами на себя берут этот
труд, объясняясь с читателем относительно цели и смысла своих произведений.
При этом
автор не брал на себя
труда только восхвалять русских: он хотел достигнуть своей цели другим способом.
Она указывала Русским
Авторам новые предметы, вредные пороки общества, которые должны осмеивать Талии; черты характера народного, которые требуют кисти таланта; писала для юных Отраслей Августейшего Дому Своего нравоучительные повести; но всего более, чувствуя важность отечественной Истории (и предчувствуя, что сия История должна некогда украситься и возвеличиться Ею!), занималась Российскими летописями, изъясняла их, соединяя предложение действий с философскими мыслями, и драгоценные
труды Свои для Публики издавала.
Мы не примем на себя
труда ронять
автора, который так нетверд на ногах, что и сам по себе беспрестанно спотыкается и падает на пути своих умозрений.
Относительно знаний, по мнению
автора «Опыта», Россия в настоящее время достигла уже той зрелости
труда, при которой дальнейшие успехи нужно уже будет считать не годами, а месяцами.
Искренно признаемся, что большая часть наших замечаний маловажны; это послужит доказательством
автору внимания, с которым мы читали его сочинение, и желания видеть
труд его в совершеннейшем виде.
Но еще более разительный пример представили петербургские студенты: задумавши издавать сборник своих ученых
трудов, они сочли долгом испросить на это одобрение г. Аксакова и были в великом восторге, когда
автор «Семейной хроники» одобрил их намерение издавать ученый сборник.
Воздав достодолжную дань поклонения артистам-любителям,
автор в заключение перешел к благотворительной цели спектакля «Теперь, — восклицал он, — благодаря прекрасному сердцу истинно-добродетельной женщины, благодаря самоотверженно-неусыпным
трудам и заботам ее превосходительства, этой истинной матери и попечительницы наших бедных, не одну хижину бедняка посетит и озарит внезапная радость, не одна слеза неутешной вдовицы будет отерта; не один убогий, дряхлый старец с сердечною благодарностью помянет достойное имя своей благотворительницы, не один отрок, призреваемый в приюте, состоящем под покровительством ее превосходительства, супруги г-на начальника губернии, вздохнет из глубины своей невинной души и вознесет к небу кроткий взор с молитвенно-благодарственным гимном к Творцу миров за ту, которая заменила ему, этому сирому отроку, нежное лоно родной матери.
Это неожиданное предложение исключить те места, в которых вылилась душа
автора и которые, казалось ему, были самыми лучшими и значительными во всем
труде, показалось Ашанину невозможным, возмутительным посягательством, и он энергично восстал против предложения Лопатина. Уж если на то пошло, он непрочь исключить многое, но только ни одной строчки из того, что Василий Васильевич назвал «антимонией».
Эту еще единственную тогда эпопею Коммуны я набросал по выпускам книги, которые при мне и выходили в Париже.
Авторы ее Ланжалле и Каррьер, приятели Вырубова и М.М.Ковалевского, тогда еще безвестные молодые люди, составили свой
труд по фактическим данным, без всякой литературной отделки, суховато, но дельно и в объективном, очень порядочном тоне, с явной симпатией тому, что было в идее Парижской коммуны двигательного и справедливого.
Для него как для ученого,
автора целого ряда больших научных
трудов, это было в высшей степени благоприятно.
Жаловаться, затевать историю я не стал, и
труд мой, доведенный мною почти до конца второй части — так и погиб"во цвете лет", в таком же возрасте, в каком находился и сам
автор. Мне тогда было не больше двадцати двух лет.
Автор изобличает этот сюблимизм и вторую часть своей книги посвящает исключительно социальному вопросу об искоренении этого зла и организации
труда.
— Георг Готфрид Гервинус, немецкий шекспировед,
автор капитального
труда «Шекспир» (1849—1850; в русском переводе в 1877 г.).], что Шекспир обладал чувством красоты, Schonheit’s Sinn, но все доказательства Гервинуса доказывают только то, что он сам, Гервинус, совершенно был лишен его.
Фишер Куно(1824–1907) — немецкий историк философии,
автор фундаментального восьмитомного
труда «История новой философии».
(Примеч.
автора.)] не видно ни торговца с предложениями новых промышленных видов, ни художника, вытребованного нежданно-негаданно к получению награды за великий
труд, который он творил для потомства, а продавал, наконец, за кусок хлеба.
Впрочем, чтобы отвечать от лица школы целой страны, надо, чтобы дело имело надлежащую санкцию, и потому
автор решил представить свой
труд самому герцогу.
Сколько мне известно, уважаемый
автор этого замечательного
труда намерен, пересмотрев и исправив свою книгу, издать ее вновь.